Сирень

Как хорошо! Как хорошо! Весна! И как звонко поют птицы, и небо, небо такое чистое и, кажется, такое недосягаемое…

- Люба! Люба, ты где?

- Бабушка, в саду я!

         Бабушка любит свой сад. Все любят бабушкин сад. Каких цветов здесь только не найти: и тюльпаны, и нарциссы, и ромашки, и пионы, и фиалки, и розы. Одни отцветают-другие просыпаются. И все это словно оркестр, создающий музыку запахов. Бабушка, конечно же, дирижёр! Не было и дня, чтобы немолодые, но добрые ее руки не коснулись и листика в саду.

- Можно к тебе? Лавочка… лавочку отремонтировать надо. Дедушка, дедушка твой отремонтировал бы, да… отремонтировал.

         Мы сидим среди кустов сирени. Ах, как могла забыть?! Особое место в этом цветочном царстве занимает сирень. Бабушка ее так любит! Так любит! И всегда ждет май.

- Бабушка, в саду много цветов, но почему… почему ты больше любишь сирень?- интересуюсь я.

- Милая, каждый этот листик,-она  чуть нагнулась и коснулась рукой листа неизвестного мне растения, так что ее платок неожиданно упал с ее плеч. Я начала поднимать платок и обнаружила, как он красив, хоть совсем ине новый. Бабушка продолжала.

- Каждый цветочек здесь мне как дитя родное…-она слегка улыбнулась и взяла из моих рук свой платок.

- Так сирень… почему?

- Почему?-вздохнула бабушка.

         После минуты две мы молчали. Лишь птицы весело переговаривались.

- В сорок втором в нашей станице началась оккупация. Я была как ты.

- Тебе было семнадцать лет?-удивленно спросила я. Отчего удивилась-не знаю. Ведь бабушка много рассказывала о войне. Но я никогда не представляла молодыми, какими они были тогда,  всехсвидетелей войны, которых встречала. Семнадцать лет… семнадцать, как и десять, как и пять- не возраст для войны.

- Да, столько мне было,-бабушка слегка наклонила голову и посмотрела на сирень.

- Так… так. Оккупация. В нашем доме немцы стали жить, нас отправили в подвал. Страшно было. Но мы от жизни не отказывались. Всякую возможность использовали-тихонько песни пели, бывало, шутили. А бывало, немец налетит и думаешь: «Неужели сейчас все и кончится?» По вечерам… а иногда по вечерам отрядом по домам ходили, чтоб окна завесили все. Так и было. А в сорок третьем наши пришли. Все на улицу вышли. Вся станица. Да нет! Какая там вся! Перед этим обстрелы были…

         …Я помню,  в детстве несколько раз была в том доме, в станице. Но и не знала, что немцы здесь, в этих комнатах, год жили. Потом продали хату, как  назвали бы тот дом сейчас…

Бабушка посмотрела на меня, а потом снова на сирень.

- Вышли на улицу,- продолжила она рассказ,-наших солдат видим. Жалко мне стало их. Думала я : «Для чего? Для чего эта проклятая война?» Мать наша решила накормить солдат, чем было, а было едва чем. Но мы ничего-прожить сможем, а им нужнее. Так … когда провожали уже наших бойцов, один…- бабушка остановилась, и на лице ее появилось то самое выражение, которое появляется при воспоминаниях о любимых и дорогих людях.

- Бабушка, один… что один? Что он сделал?

- Он так мне улыбнулся. Так улыбнулся! Что после о нем я только и думала!- глаза ее заблестели. Вдруг она засмеялась. В ее смехе и радость, и грусть были.

- Разве ты не слышала этой истории?-спросила бабушка.

- Нет, - тихо ответила я.

- Так улыбнулся! И потом все о нем я думала. Война ведь еще шла. Каждый день просила, чтоб жив он остался. А ведь имени его даже не знаю! Да мы не разговаривали  ни разу. Ну была! Ну была…- оживленно говорила бабушка. Вероятно, ей приятно было вспоминать того солдата.

- И представь что, Люба.

- Что? Что же?

- Да как же ты не знаешь этой истории?

- Не знаю! А дальше? Дальше?

- Я встретила его только в мае сорок пятого, после победы уже. Раненого. Он снова улыбался мне-также. И … и подарил веточку сирени,-бабушка говорила все это так, будто годы не коснулись той встречи. И ей снова семнадцать.

- Как звали солдата?

- Звали?-бабушка засмеялась, поправила платок, - Павел.

- Павел?-медленно повторила я,-как дедушку нашего! Это дедушка был? Дедушка? Почему же? Почему не знала я этой истории?!

- Милая, всему свое время.

- Сирень! Точно, сирень!-выкрикнула я.

- Вот эти кусты сирени, Люба,-бабушка указала на них рукой,-память о дедушке, о храбрых солдатах, о войне.

         После мы ничего долго не говорили. Только птицы пели. И майский ветерок доносил до нас запах сирени.

- Бабушка, обещаю-сохраню, сохраню эту память!

Бабушка поцеловала меня в лоб. И долго, до самого заката, сидели мы в саду. И рядом была сирень…