Бескрайняя мгла полярного края стелется до теряющегося во тьме горизонта, где мутные контуры неба и черной воды стираются, теряют какую-либо ясность. Обитель единолично господствующего льда не слишком гостеприимна по отношению к двум шлюпам, бесстрашно лавирующим среди льдов навстречу… Чему же?

На палубе стоит адмирал, расправив плечи и пряча замерзшие руки в карманы шинели. Южные морозные ветра заставляют сощуривать глаза, видавшие морей больше, чем можно посчитать на пальцах.  Фадей Фадеевич не боится опасных глыб льда размером с корабли, но его, как  и остальную кампанию, мучает зуд первооткрывателя. Откроют ли они существование огромной, неведомой и неизученной земли, простор для научных исследований, или же вернутся ни с чем на Родину? Невольно вспоминаются все тягости и лишения, кои переносит экспедиция, чего стоит только 1 января, когда они едва успели избежать столкновения. Лазарев, командир судна «Мирный», поступил так, как и должен был показать себя опытный капитан в чрезвычайной ситуации, не устрашившись воздвигающегося на пути айсберга, грозящего гибелью практически сотни человек.

Михаил Петрович так же вспоминает сейчас об этом дне, когда поджилки у моряков затряслись и осознание того, чего они миновали, растеклось в разуме легкой болью. Он смотрит за горизонт – туда, где должен появиться материк в случае успеха. Боковое зрение улавливает прямой силуэт, видимый на палубе «Востока». Два капитана переглядываются, пусть и не имеют возможности поделиться соображениями, но догадываются, что думы отягощают их схожие.

Сомнение – общая проблема всех исследователей и первооткрывателей. Какова вероятность, что многомесячное путешествие, непосильное и ледяное, подорвавшее здоровье членов обоих шлюп, не окажется напрасным? Эта мысль, подкрепляемая критически низкой температурой и ворчанием моряков, не могла искорениться даже из голов предводителей сих суден. Вместе с тем, горы айсбергов, опасно сияющие своей смертоносной белизной, встречаются все чаще, и вселяют не сколько страх, что подводная часть ледяных глыб проделает роковое отверстие в борту корабля, сколько надежду на то, что это всего лишь осколки от чего-то большего - таинственного Южного материка, о существовании коего спорят уже не одно столетие.

Звезды этого полушария особенно тусклы здесь, за чертой полюса, и свет лишь слегка обозначает место нахождения льдин серебристыми слабыми лучами. И когда кажется, что мрак не может сгущаться более, чем сейчас, тучи скрывают малочисленные созвездия, оставляя лишь два огонька света в океане – две шлюпы, двигающиеся навстречу рассвету.

В 4 утра небосвод приобретает оттенок светлых скал, подле которых проплывала экспедиция несколько месяцев назад. Рваные клочья облаков, сбившихся в одну нависающую над водой кучу, несутся ветром вдаль и как бы указывают путь. А на востоке все светлеет и светлеет, седые тучи тают, оставляя пятна на возгорающем горизонте.

Это не похоже ни на что, ни один рассвет не будоражил столь воображение людское, как этот, когда лучи солнца властно и плавно рассекли плоскость, высветлив белоснежную линию вдалеке, скрываемую ранее ночной туманной дымкой. На шлюпах рутинная суета перерастает в судорожное волнение – быстрее, быстрее доплыть до уже такой близкой, но все еще неизвестной земли.

Льдины, кои огибать становится все труднее, возносятся выше прежних. Многочисленные черные точки, как казалось экспедиции несколько сотен метров назад, приобретают очертания пингвинов – вездесущих обитателей этого края. Эти удивительные создания нисколько не боятся громадных по сравнению с ними суден, напротив, потешно вытягивают шеи и отставляют назад узкие черные крылья, вперевалку подбегая к воде и с любопытством воззирая на путешественников. Бортовой художник стремится запечатлеть на бумаге угольным карандашом этих диковинных птиц, однако через некоторое время его ожидает нечто более чудное для изображения.

Солнце поднимается все выше, его огненные лучи, не греющие в этих широтах, стократно отражаются от приближающейся цепи льдов высоких настолько, что охватывает благоговейный ужас перед этим величественным творением природы. Свет слепит глаза, бескозырки моряков взлетают над палубой, не передать словами чувства, охватившие сердца экспедиции. Нельзя помедлить, каждый стремглав бросается на свое рабочее место. Каждый из членов экипажа – искушенный путешественник, но дрожь все же охватывает при виде ледовых «дворцов», угрожающе и снисходительно появляющихся на пути.

Первыми на льдину высаживаются Лазарев и Беллинсгаузен. Уверенная линия плеч обоих расправлена, мускулы лица не двигаются, но глаза выдают гордость и почти детский восторг, когда они переглядываются и сдержанно кивают друг другу. Увы, шельфовые льды слишком высоки и недоступны, посему приходится довольствоваться малым. Пингвины не расступаются и не убегают, как могли ожидать первооткрыватели, птицы обступают их плотной толпой, неловко задевая клювами ноги моряков. Глаза этих созданий напоминают кусочки подтаявших льдинок, несколько теплее, чем цвет южного неба. И люди теряются, робеют перед этими уверенными, лишенными естественного страха перед человеком существами, переминаются на месте, позволяя черно-белым птицам обойти их. Они прижимают крылья к бокам, ныряя в воду и стремительно продвигаясь в глубь волн.

Кроме пингвинов путешественников встречают и другие птицы, лавирующие в воздушных массах, подставляющие попутному ветру изогнутые крылья. Есть что-то чарующее в их вольном полете средь айсбергов, особенно если знать, как непросто выжить в этом опасном низкотемпературном мире.

Необходимые записи сделаны, местность и обитатели – зарисованы. Команда посмеялась над тем, что они взяли медали с изображением императора и искусно сделанные орудия в качестве даров для аборигенов, дабы не повторить судьбу Джеймса Кука, убитого иноземцами, а обитатели Южного материка оказались столь приветливы к первооткрывателям.

Еще несколько дней две шлюпы огибают прибрежные земли континента, фиксируя новые острова и исследуя их по мере возможности. Погода благоволит им, и волны не так бурны. Однако всему приходит конец, как и полярному лету. Ветер крепчает, несет с собой холод еще более суровый.

Время возвращаться домой.

Небо запылало оранжевым и фиолетовым огнем на закате, и мир потонул в этих красках. Странное ощущение нереальности происходящего на несколько мгновений охватило экспедицию, когда они замерли, в последний раз обращая взор на материк, исчезающий вдали. На западе стремительно мрачнеет сиренево-синий оттенок, а лед все еще подсвечен оранжевым контуром, но и он тонет во тьме.

Однако мрак длится недолго. Сперва приходит мысль, что отголосок заката вернулся на небо, нет, это иное.

Полярное сияние.

Синие, зеленые и фиолетовые всполохи переливаются неоновым огнем, и, пожалуй, это можно считать за прекраснейшее чудо этого края.

Пылающим небом прощался Южный материк с русской бесстрашной экспедицией, и кто знает, сколько пройдет лет, прежде чем человек вновь отважится проплыть несколько океанов, дабы достичь таинственной и недавно открытой полярной земли?..